Алексей ХОМЯКОВ

Тайны русской души, которая многим иноземцам во всякие времена казалась загадочной и непонятной, на самом деле обусловлены тремя очень простыми причинами. Первая причина — это сама необъятность Русской земли. Именно она рождает воистину космические масштабы русского духа. Лучше всех о том сказал наш великий мыслитель и один из основоположников космистской философии Николай Федорович Федоров. Он считал, что именно ширь русской земли порождает ширь русской души, а российский простор служит естественным переходом к простору космического пространства, этого нового поприща для великого подвига русского народа.

Вторая причина вытекает из необузданных сил природы, которая испокон веков окружает русских людей. Василий Осипович Ключевский подчеркивал: “Несомненно то, что человек поминутно и попеременно то приспособляется к окружающей его природе, к её силам и способам действия, то их приспособляет к себе самому, к своим потребностям, от которых не может или не хочет отказаться, и на этой двусторонней борьбе с самим собой и с природой вырабатывает свою сообразительность и свой характер, энергию, понятия, чувства и стремления, а частью и свои отношения к другим людям. И чем более природа даёт возбуждения и пищи этим способностям человека, чем шире раскрывает она его внутренние силы, тем её влияние на историю окружаемого ею населения должно быть признано более сильным, хотя бы это влияние природы сказывалось в деятельности человека, ею возбуждённой и обращенной на её же самоё”. Суровый и непредсказуемый климат, от которого во многом зависел будущий урожай, а значит и само существование и выживание народа, не могли не наложить отпечаток и на такие черты характера, как медлительность, выжидательность и осторожность, упование на извечный русский “авось”.

Наконец, третья причина обусловлена отношениями с другими народами, с которыми приходилось постоянно соприкасаться и жить бок о бок русским людям на протяжении всей своей долгой истории и вплоть до сего дня. На протяжении многих веков русские не просто научились сосуществовать с многочисленными иноплеменными соседями, но и заимствовать у них все заслуживающее внимание (а если надо — учиться) и одновременно щедро делиться со всеми своим духовным богатством. О генетической же чистоте (или, как раньше говаривали, о чистоте крови) особенно говорить не приходится, ибо за тысячелетия своего славного и достойного развития русский народ впитал столько чужой крови (и, в свою очередь, отдал своей), что теперь уже невозможно ответить: кому же он теперь не брат и не сват.

И здесь нельзя не согласиться с Алексеем Степановичем Хомяковым, который еще полтора века назад писал: “Русский смотрит на все народы, замежеванные в бесконечные границы Северного царства, как на братьев своих, и даже сибиряки на своих вечерних беседах часто употребляют язык кочевых соседей своих якутов и бурят. Лихой казак Кавказа берет жену из аула чеченского, крестьянин женится на татарке или мордовке, и Россия называет своею славою и радостью правнука негра Ганнибала, тогда как свободолюбивые проповедники равенства в Америке отказали бы ему в праве гражданства и даже браке на белоликой дочери прачки немецкой или английского мясника”.

В очерченных трех слагаемых — вся тайна русской души! Естественно, иностранцам и инородцам, проживающим на ограниченной территории “с пятачок”, привыкшим к тепличному комфорту и не знающим ничего, кроме этнической однородности, русская душа, взлелеянная в иных параметрах, представляется мистическо-запредельной. Но есть еще язык! Он — отнюдь не внешний фактор, а неотъемлемая сторона самого человеческого существования. Человек без языка — ничто. Смерть языка означает смерть любого народа. Русский же язык никогда не останавливался в своем развитии — даже в самые тяжелые годины испытаний он утраивал, удесятерял силы людей, вдохновляя их на великие подвиги и великое подвижничество.

Замечательный русский художник Михаил Васильевич Нестеров в годы Первой мировой войны (1916 г.) создал масштабную картину под названием “Душа народа” (другое ее название “На Руси”). На полотне изображено свободное шествие к раздольному берегу реки множества русских людей, представленных в некотором едином религиозно-экстатическом устремлении — как единое целое. Здесь представители всех возрастов и общественных слоев. Среди собирательных образов явственно просматриваются и фигуры реальных личностей — Льва Толстого и Федора Достоевского. Конечно, изобразить, да еще и реалистически, душу народа во всем богатстве мыслей и вихре эмоций — задача невыполнимая. Но Нестеров такой цели перед собой и не ставил. Его грандиозное полотно — символ, с помощью которого только и можно постичь истину.

Но Россия — исконное Отечество не одних только русских людей. Ее необъятные просторы стали колыбелью или прибежищем для многих разноязыких народов. Часть из них, как было показано в предыдущих главах, растворились в ныне живущих и процветающих поколениях, большая же часть, сохранив первозданность языка и культуры, продолжает успешно развиваться в сложнейших современных условиях, обогащаясь за счет общечеловеческих ценностей и достижений мировой цивилизации.

Душа всякого народа могущественна, безусловно, еще и тем, что опирается на фундамент, воздвигнутый многими поколениями предшественников, постоянно подпитываясь из этого неисчерпаемого источника. Духовное наследие предков, включая язык, определяют уникальные и неповторимые черты любой нации.

“Душа самовластна”, [то есть свободна. – В.Д.], — писал еще в XV веке один из русских вольнодумцев и религиозных диссидентов Федор Курицын, за что и был, как говорится в летописи, “смерти предан быша”: вместе с другими еретиками-единомышленниками сожжен на костре. Любовь и тяга к воле, как и любовь к правде, — одна из характернейших черт лучших представителей русского народа. “Отчизна и воля — останься, мое божество!”, — этот крик души Николая Рубцова можно услышать и в глубине веков, и в сердцебиении нынешних патриотов.

Известный философ Николай Онуфриевич Лосский в своем программном трактате “Характер русского народа” приводит мнение о русских двух современных ему авторов — француза и англичанина, — “очарованных Россией — страной неограниченных возможностей”. Они отмечают такие качества русских людей как природное изящество, обаятельность, хлебосольство, мягкость, любовь к детям, ловкость, гибкость ума, свободомыслие, гуманность, доброжелательность, жалость к страдающим, широту натуры, щедрость. По их мнению, русская душа полна человеческой любви, более теплой, простой и искренней, чем у какого-либо другого народа. Сам Лосский дополняет вышеприведенный перечень другими неотъемлемыми качествами русского человека: религиозностью, свободолюбием, народничеством, добротолюбием, даровитостью, мессианизмом и миссионизмом (подвижничеством). Интересно также сопоставить перечисленные качества с тем, что писали о предках русского народа и славянах древние и средневековые иноземные авторы, отмечавшие: искусность в труде (Теофил, Х век), храбрость (Иордан, Прокопий, VI век; Лев Диакон Х век; Низами, XII век), стойкость и выносливость (Кедрин, Ибн-Мискавейх, Х век), гордость (Фотий, IX век), гостеприимство и доброжелательность (Прокопий, Маврикий, VI век), предпреимчивость (Ибн-Хордадбех, IX век; Масуди, Ибн-Фадлан, Х век) и др.

Многие мыслители и писатели обращали внимание на женственность русской души (откуда вообще тяга русской культуры к “вечноженственному”). Пожалуй, первым, кто серьезно обратил на это серьезное внимание был Александр Иванович Герцен, относя данную характерную особенность ко всему славянству: “В славянском характере есть что-то женственное; этой умной крепкой расе, богато одаренной разнообразными способностями, не хватает инициативы и энергии. Славянской натуре как будто недостает чего-то, чтобы самой пробудиться, она как бы ждет толчка извне. Для нее всегда труден первый шаг, но малейший толчок приводит в действие силу, способную к необыкновенному развитию…”

Идею Герцена подхватил, развил, превратив в “целую философию” — а по существу довел до абсурда — крупнейший русский мыслитель ХХ века Николай Александрович Бердяев. Свой субъективный подход он сформулировал в вызывающе утрированной форме — о “вечно бабьем” в русской душе. Бердяев считал это трагедией русской души, ее вечной бедой, которая неизбежно оборачивается недостатком мужественности и приводит к женской пассивности, “в склонности к браку с чужим и чуждым мужем”, а говоря еще грубее — в стремлении отдаться, если не первому встречному, то уж непременно самому красивому и сильному. Но в скорости обнаруживается, что отдалась-то совсем не тому, что ухарь-красавец оказался грубым солдафоном и беспросветным эгоистом, что на руках носить он никогда и никого не будет и хорошо, если обойдется без унизительных побоев и синяками на лице. А что теперь поделать? Вот и приходится постоянно терпеть — то хазарщину, то татарщину, то туретчину, то неметчину (можно еще добавить бироновщину, аракчеевщину, распутинщину, ежовщину, хрущёвщину, горбачёвщину, ельцинщину и т.д.):

Специфической чертой русского характера и соответственно — русской души является стремление к подвигу, понятого однако не односторонне, предельно широко — в смысле беззаветного подвижничества во имя людей, их настоящего и будущего. Николай Константинович Рерих обратил внимание, что понятие “подвиг” в том смысле, каком оно сделалось устоем русского бытия и мировоззрения, не встречается больше ни одного народа: “Как это ни странно, но ни один европейский язык не имеет слова хотя бы приблизительного значения. Говорят, что на тибетском языке имеется подобное выражение, и возможно, что среди шестидесяти тысяч китайских иероглифов найдется что-нибудь подобное, но европейские языки не имеют равнозначного этому древнему, характерному русскому выражению. <…> Соберите из разных языков ряд слов, означающих лучшие идеи продвижения, и ни одно из них не будет эквивалентно сжатому, но точному русскому термину “подвиг”. И как прекрасно это слово: оно означает больше, чем движение вперед, — это “подвиг”! Бесконечная и неустанная работа на общее благо имеет результатом громадный прогресс — это и дало России ее великолепных героев. Великие дела совершаются без шума, они скромно творятся на пользу человечества. Подвиг создает и накопляет добро, делает жизнь лучше, развивает гуманность. Неудивительно, что русский народ создал эту светлую, эту возвышенную концепцию. Человек подвига берет на себя тяжкую ношу и несет ее добровольно. В этой готовности нет и тени эгоизма, есть только любовь к своему ближнему, ради которого герой сражается на всех тернистых путях. Он стойкий работник, он знает цену труду, он чувствует красоту действия в пылу труда, он готов приветствовать каждого помощника. Ласковость, дружелюбие, помощь угнетенному — вот характерные черты героя. Подвиг не только можно обнаружить у вождей нации. Множество героев есть повсюду. Все они трудятся, все они вечно учатся и двигают вперед истинную культуру”.

Без труда, без усилья

Примерами подобного подвижничества особенно богата история русской жизни. Святые угодники древней и современной Руси, старцы-отшельники и провидцы, известные всему крещеному миру, юродивые Христа ради, писатели и поэты, чей глагол воспламенил огнь в сердцах не одного поколения и будет воспламенять всегда, пока живо русское слово и те, кто говорит и пишет по-русски. Россия всегда чтила и будет чтить своих подвижников — даже если они чужого рода и племени, ибо нет запоров на сердце русского человека. К самым высокочтимым русским святым относятся греки Кирилл и Мефодий, которые изобрели русскую, болгарскую и сербскую кириллическую письменность, а потому совершенно справедливо считаются, как говорится в их житии, “первыми наставниками и учителями славянского народа”. Хотя есть все основания предполагать, что письменность у славяно-руссов в виде “черт и резов” существовала испокон веков, а Кирилл и Мефодий воспользовались ею лишь для перевода христианских книг. Так или иначе этот духовный подвиг не сравним ни с чем. Уже в наше время было решено воздвигнуть памятники “солунским братьям” во всех главных городах и культурных центрах России, однако из-за очередной смуты на Руси успели поставить только в Москве и Мурманске.

Откуда же черпает эту неизбывную силу и энергетическую потенцию душа русского человека? От Земли Русской! От ее географической и космографической уникальности! От ее геологического, геофизического и геохимического пестроцветия! От былинного богатства ее лесов, полей, гор, степей, рек, озер, морей и океанов! От сказочной красоты ее флоры и фауны! От ее биосферы (Владимир Вернадский), ноосферы (Лев Гумилев) и пневматосферы (Павел Флоренский)! И всего-то у Русской Земли в достатке. И всем она щедро делится со всеми, независимо от того, о каком народе идет речь — сколько ведь языков и племен приютила. И всем места хватает на ее бескрайних просторах. Никто не чувствует себя отверженным или нелюбимым пасынком или падчерицей. Для каждого она Мать-Родина. Для всех одна — Россия, Русь!